Смерть во имя жизни. 83 года назад фашисты увели и расстреляли мужчин деревни Верховляны.

Минуло 83 года с трагедии деревни Верховляны, чьих мужчин и парней 20 мая 1942 года фашистские каратели увели в Сокулку, а потом – в Белосток и расстреляли, а саму деревню сожгли. Ушли в мир иной свидетели и даже их дети, постарели внуки. Жизнь пролетела как одно мгновение, вечно в делах и заботах, да еще и вдали от малой родины.

Как точно Анна Ахматова передала чувства верховлянских женщин:

Уводили тебя на рассвете,

За тобой, как на выносе, шла,

В тесной горнице плакали дети,

У божницы свеча оплыла.

На губах твоих холод иконки,

Смертный пот на челе…

Не забыть!

Из детства я помню, как возникали дискуссии среди сельчан: «Да что они, три десятка молодых сорокалетних мужчин, не могли побить семь конвоиров (3 немца и 4 полицая)?». Думаю, что хотели и могли, но боялись за свои семьи, пожалели жен и детей. Они-то знали, что каратели им такого не простят.  Поэтому приняли мученическую смерть «в концлагере в Белостоке», как я помню то, что слышал в детстве. Но совесть мучают вопросы: когда расстрелян мой дед Корытко Александр Петрович (моя бабушка и его жена Софья Емельяновна говорила, что я очень похож на него и внешне, и внутренне)? при каких обстоятельствах? где похоронен?

Тем, что удалось мне пока установить, я хочу поделиться с моими земляками. В своем исследовании я опирался на работы сотрудников Белостокского отдела Института народной памяти, и, в частности, на публикации бывшего его сотрудника Кароля Усакевича. Конечно, было бы куда лучше самому поработать в архивах (к сожалению, уцелело из них очень мало), но это пока не представляется возможным.

Верховлянские мужчины были этапированы в Белосток потому, что в годы войны территория нынешней Берестовитчины входила в состав Крынковского района Округа «Белосток». 1 августа 1941 года территория округа была выведена из-под управления немецкой армией и перешла гражданской администрации. Главой гражданской администрации стал обер-президент Восточной Пруссии Эрих Кох, который непосредственно подчинялся Гитлеру. Именно в Белостоке находились главные оккупационные власти нашей территории.

Полиция в Белостоке имела типичную для гитлеровской Германии структуру: полиция порядка и полиция безопасности (гестапо). Они подчинялись руководителю СС и полиции, которым до мая 1943 года был штандартенфюрер СС Вернер Фромм, а позже – бригаденфюрер СС Отто Хеливиг. Полицией безопасности в то же время руководил штурмбанфюрер СС Вильгельм Алтених, а позже оберштумбанфюрер СС Герберт Циммерман. Во главе его важнейшего отдела IV (гестапо) стоял гауптштурмфюрер СС Вальдемар Махолл, это в его функциональные обязанности входила борьба с партизанами и подпольщиками, а подготовкой дел в полевые суды занимался оберштурмфюрер СС Альфред Коениг. Гестапо находилось на ул. Синкевича, 15 (во время немецкой оккупации – ул. Эриха Коха). Это те изверги, которые имели непосредственное отношение к судьбе верховлянских мужчин.

Особую жестокость по отношению к узникам в процессе массовых репрессий нельзя списать на спонтанное поведение рядовых исполнителей, это была воля всей вышеназванной администрации.  За выполнение преступных приказов в начальной стадии оккупации в  Белостоке и околицах  ответственны отделы полиции безопасности и службы безопасности – Айнзатцкоманда 8 (командир штурмбанфюрер СС Отто Брандфиш), Айнзатцгруппа Б (командир группенфюрер СС Артур Нэбэ), спецподразделение под командованием унтерштурмфюрера СС Вольфганга Биркнера, а также 309, 316 и 322 батальоны полиции. Кровавые расправы контролировал обергруппенфюрер СС Эрих фон Бах-Залевский, который позже в августе и сентябре 1944 года будет руководить подавлением Варшавского восстания. 8 июля 1941 года в Белосток даже прибыл рейхсфюрер СС Гимлер, чтобы лично контролировать репрессии в Округе «Белосток».

Верховлянские женщины говорили, что их мужья первоначально были в Белостокской тюрьме на ул. Коперника (здание и сегодня используется по назначению –  там следственный изолятор), пока гестапо проводило разбирательство. Женщинам даже разрешали передавать какие-то передачи, благо надзирателями были поляки, работавшие там до войны (позже их заменили украинцы). Впоследствии, кажется месяца через два, передачи принимать перестали, якобы мужчин отправили в концлагерь. Концлагерь в Белостоке был один – это Шталаг 316, который перемещался несколько раз. По состоянию на лето-осень 1941 года находился в польской деревне Воля Сухожебская (совр. уезд Седльце Мазовецкого воеводства Польши). В январе-июне 1942 года – в Волковыске, в июле 1942-июне 1943 года – в Белостоке.

Следует отметить, что осужденных расстреливали в тюрьме и хоронили рядом, но это было в начале оккупации. Позднее узников стали вывозить на казни за пределы города. Вокруг Белостока установлено много мест захоронения жертв фашистских оккупантов, среди них: леса возле деревень Бацечки, Петраше, Новоселки, кошары Нового Города и др. 

Точного места расстрела верховлянских мужчин мной не установлено. Однако, я помню, как в 1973 году председатель нашего колхоза имени Ленина Н.Я. Мещеня организовывал поездку верховлянских женщин в Белосток на могилы погибших мужей. В это время в Грабувке было открытие памятника жертвам немецких репрессий. Монумент, автором которого является Станислав Вакулински, был выполнен Лехом Филарским и Рычардом Киршневским.  Моя бабушка Корытко Софья Емельяновна по каким-то причинам не ездила.  Раз было приглашение верховлянских женщин, то логично предположить, что их мужья были расстреляны и похоронены именно в Грабувке. Видно, в те годы еще жили свидетели тех событий.

Сегодня в историческом сознании жителей Белостока и его околиц слово «Грабувка» является синонимом преступлений, которые немцы совершили в городе в 1941-44 годах. Многие из нас, берестовичан, проезжали по дороге Берестовица – Белосток и видели этот памятник, расположенный рядом с дорогой (автомогистраль № 65) возле деревни Грабувка, что примерно в 6 км от города. В реальности комплекс могил не ограничивается кладбищем при упомянутом памятнике, а включает пять больших захоронений, растянутых в линию вдоль дороги на расстоянии 3 километров, в которых захоронено, как написано на мемориальной плите, 16 тысяч человек.

Первые массовые расстрелы в Колонии Грабувка, по словам свидетелей, начались в июле-сентябре 1943 года. Правда, в докладе прокурора Окружной комиссии по расследованию немецких преступлений в Белостоке Вальдемра Монкевича в 1973 году прозвучало, что первые расстрелы в околицах Грабувки состоялись 18 августа и 28 сентября 1942 года, а затем – в феврале, апреле и июле 1943 года. В своем докладе прокурор ссылался на свидетельства родственников жертв. Однако современные польские исследователи считают, что первую из названных дат следует привязать к иному месту расстрелов – в расположенной на запад от Белостока деревне Новоселки (Nowosiolki). А дату 28 сентября 1942 года на основании показателей других свидетелей они заменяют на 28 сентября 1943 года, когда в Грабувке начались постоянные массовые расстрелы, и в этот день было убито более 150 человек.  По данным историков Института народной памяти более правдоподобно, что до лета 1943 года расстрелы производились в Новоселках и Бацечках (Bacieczkach).  Собственники хозяйств в Колонии Грабувка на допросах после войны утверждали, что первые массовые расстрелы в «Волчьем гронте», как называли территорию, расположенную рядом с их полями, начались в октябре 1943 года. В то же время рассказы знакомых и родственников жертв, а также доклады партизан уточняют эти события и переносят их на сентябрь (в документах фигурирует первая дата – 18 сентября 1943 года).

Это подтвердил и Захария Василюк, земли и дом которого располагались не далее 300 метров от места расстрелов.  Перед расстрелами его и его семью немцы заставили переехать в деревню Грабувка, расположенную в 2 км от места казней. По свидетельству Василюка, за октябрь- ноябрь 1943 года каратели заполнили убитыми 9 (по другим данным — 12) могил, большие из которых имели размер 25х5м, а меньшие – 8-15х5м.

Расстрелы проводились очень часто: каждый второй либо третий день. Вместе с поляками и белорусами в этих могилах было расстреляно много евреев из белостокского гетто. По одним оценкам, здесь было расстреляно около 16 тысяч человек разной национальности и вероисповедания, по другим оценкам — от 5 до 8,5 тысяч, но это не делает преступления менее ужасными.

О технологии совершенных преступлений рассказывали на суде в Белостоке в 1949 году бывшие сотрудники гестапо Вальдемар Махолла и Фриц Фридл, руководитель полицейского подразделения Ян Гелда, выжившие узники застенков. Немцы не проводили одиночных расстрелов, собирали десятки осужденных на смерть, загружали в грузовики, привозили к месту казней, где уже были вырыты могилы. Часто раздевали, если не раздели раньше в тюрьме. В яму заводили по 5 человек, расстреливали из автоматов. Затем заводили следующую пятерку, и так 6-7 раз, пока не опустошали грузовики. Были единичные случаи и побегов по дороге к месту казни или непосредственно с места расстрела. Из верховлянских мужчин каким-то чудом удалось выжить в Белостоке только двоим – Онищику В.М. и Петуху К.Ф., которых впоследствии призвали в Красную Армию, и они погибли – один в Польше, другой в Германии.  Благодаря усилиям внука Онищика В.С. и его сестер, не без помощи Эйсмонт Т.И, могилу деда удалось найти и посетить на территории Польши.

В 1944 году при приближении Красной армии к Белостоку немецкие каратели стали заметать следы своих преступлений, как они это делали повсеместно. В мае-июле 1944 года Округ «Белосток» присоединился к операции Акция 1005 (Action 1005), которая проводилась на оккупированных территориях СССР, Польши, стран Балтии в 1943-1944 годах. Для уничтожения следов зверств оккупантов формировались специальные подразделения СС – Зондеркоманды 1005, состоящие из гестаповцев, эсесовцев и заключенных (чаще евреев), которым отводилась самая жуткая работа: вскрывать могилы и сжигать останки жертв репрессий.  Но из-за быстрого наступления Красной Армии (вспомним, что Большая Берестовица была освобождена 16 июля, а Белосток – 27 июля) немцам не удалось завершить эту работу. Им удалось сжечь останки по одним оценкам 1,5, по другим – 5 тыс. убитых только из трех самых больших и нескольких меньших могил, а две раскопанные могилы были засыпаны обратно. Когда пленные евреи, использованные на этих работах, поняли, что их расстреляют, они бросились в рассыпную, кто-куда. 33 из них были убиты эсэсовцами, но 9 удалось выжить и стать свидетелями на судебных процессах по делу фашистских преступлений.

Сразу же после ухода из Белостока немцев, многие родственники уже в июле 1944 года самостоятельно приступили к эксгумации и опознанию жертв репрессий. В начале 1945 года они получили разрешение местных властей. Некоторые могилы перебирались по несколько раз, кого опознавали – забирали на свои кладбища. В июле 1945 года могилы засыпали, обустроили как могли, посадили цветы, поставили кресты. А в 1973 году, как уже было сказано выше, был открыт мемориал, и теперь ежегодно в июне по погибшим проходят молебны в местных храмах.

Сегодня в каждой верховлянской семье внуки и правнуки с особым трепетом и гордостью за мужество и самопожертвование вспоминают своих предков, сложивших головы за них. В наших сердцах навсегда останутся имена предков, прошедших через ужасы концлагеря и нечеловеческие испытания. Их подвиг — вечный пример мужества и стойкости для всех поколений уроженцев Верховлян. Пусть память о подвиге наших предков вечно живет в наших сердцах, пусть наши дети и внуки гордятся историей своей страны и нашей малой Родины.

Профессор, доктор исторических наук, уроженец д.Верховляны Виктор Яковчук

Фото из архива Виктора Яковчука и Владимира Онищика